Зверь метался в клетке, озлобленный, возбужденный, готовый к яростному прыжку, только была бы возможность прыгнуть. Но зверь был не снаружи, а внутри, внутри самого бога шутника. Его пожирала злость, сковывала ледяными оковами всю его сущность, но он только стоял и не двигался, словно был высечен из камня. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, когда его вели под руки две здоровенные детины, дабы заключить в темницу, он не показывал ярости даже тогда, когда некоторые из асгардийцев, наблюдая за его позором, когда Тор сопровождал его во дворец Асгарда, после того, как вернул его из Мидгарда. Сожаление прослеживалось лишь на лице Фригг. Когда-то она была его матерью, которая любила его ни чуть ни меньше своего родного сына. Ни чуть не меньше, но, возможно из жалость. Только жалость ему была ни к чему. Они все лгали. Все, Один, Тор, Фригг. Его когда-то семья, скрывала его истинное происхождение. А теперь, даже когда он обо всем знает, они пытаются казаться ему родными. Но все при том знают, что все изменилось, они больше не его семья. Они будут его судить, и он поплатиться за покушение на Мидгард. А настоящая семья возможно бы простила без дурацких представлений, таких, как суд, но ему ли знать об этом наверняка?
Локи открыл глаза и неспешно осмотрелся. Он стоял посредине темницы, которая была построена Одином много лет назад для смертельных тварей, для врагов. Теперь врагом был он, так пожелал сам Один. Не хватало только цепей. Что старик решит на его счет, не известно. Ясно лишь одно – в Асгарде оставаться нет охоты. Это место больше не дом, и народ здесь чужой, что ни говорить о семье. Есть возможность вернуться в Ётунхейм, либо в любой другой мир, где место для бога найдется.
Внезапно, тишина в пещере была нарушена шагами. Тяжелыми, эхом гудящими в крепких стенах. Это был Тор. Локи всегда мог отличить его шаги от любых других. И братцу никогда не удавалось появиться рядом бесшумно, это, кажется, была его единственная слабость, как думал он сам. Самодурок Тор, любимец публики и герой. Его любили и боготворили все. Локи казалось, что никто не мог разглядеть за крепкими мышцами и крепкой воле к победе ни самодовольной рожи, ни его наслаждения от всеобщего внимания. А Локи видел все, он рос рядом с Тором и знал его, как пять пальцев. Но доказывать кому-то что-то пока не собирался. Придет время и наследник Одина поплатиться за всю свою удачу.
-Сидел смирно? - грубый голос заставил стены задрожать, но Локи даже не шелохнулся.
Стражник положительно покачал головой, а Тор нахмурился и приказал открыть клетку.
-Идем, Локи. Отец ждет, суд вот вот начнется.
-Отец? С каких пор отцы заключают своих сыновей в клетки? -Локи улыбнулся сухой и отнюдь не дружелюбной улыбкой.
-Хватит, Локи. Зря с тебя намордник сняли, с ним ты выглядел куда приятней, - Тор хотел было схватить «брата» за рукав, но тот увернулся и самовольно зашагал вон из темницы. Его сопровождал конвой из четырех стражников, которые плелись сзади, а рядом шел Тор, угрюмый и молчаливый. Локи же, не смотря на свою злость, было любопытно узнать, что заготовил для него Один. Хотелось поскорей услышать приговор и планы на дальнейшие действия мигом возникнут в голове.
Маленькая группа проделала долгий путь от темницы, и наконец, достигла замка. У ворот толпились асгардийцы, им было интересно узнать о дальнейшей судьбе Локи, не меньше, чем ему самому.
Наконец, они достигли самого главного зала. На троне, как и полагается, восседал одноглазый бог, рядом его жена и одна из дочерей. Локи оглядел их, без каких либо эмоций, Фригг была печальна, Один строг и хмур, как и его сын, который решил весь судебный процесс стоять рядом с Локи. Чего он привязался?
В зале было шумно, все, кто присутствовал, шептались, а Локи это нравилось. Он стал объектом их внимания, ни Тор, пусть эта маленькая победа и была слегка унизительна.
-Тишина! – пророкотал один из стражников на весь зал. Один поднялся со своего трона и все тут же замолкли. Начался суд.

Один говорил не спеша, прожевывая каждое слово, обращенное к Локи, будто он был ребенок. Его речь была нудна, и бог шутник даже прикрыл глаза на какую-то долю минуты, его одолевала скука. Он ждал, когда же долгожданный приговор, но неожиданно, смысл слов Одина, стал до него доходить, и это было больше не вступление о том, что каждый в этой жизни ошибается, даже боги. Что даже самый отъявленный негодяй может перевоплотиться в добряка, лишь нужно время. Но далее его слова стали приобретать все больший для Локи смысл. Один его простил. Он более не гневался и даже его единственный глаз теперь излучал спокойствие и умиротворенность, казалось, он был рад простить своего названного сына, и самое смешное для Локи, что Один говорил всерьез. И даже без жалости. Один не жалел его, он был готов дать Локи шанс, но какой все таки ценой? Может это была уловка? Старый хитрец, он явно что-то замышлял, но даже способность Локи читать эмоции по лицу не помогла. Всеотец был спокоен и на какой-то миг на его лице даже проследилась тень улыбки. Но это было не единственное, что поразило бога-шутника. Один считал, что сможет вернуть Локи в качестве сына, выдав одну из своих дочерей за него замуж. Ха, что за вздор? Зачем эту сдалась эта девица? Чем сможет она искупить все то, что пережил Лафейсон. Тут Локи показалось, что этот приговор для него позорней даже смерти.
Он перевел изумленный взгляд с Одина на Тора. Тот был удивлен не меньше, больше он не хмурился, но лицо его замерло. Казалось, что все в зале замерли. Каждый присутствующий глядел то на Одина, то на Локи. А затем и на Сигюн, которая не спешно направлялась к ним по зову отца. Девушка была бледна и готова разразиться рыданиями, но она держалась из последних сил. Локи в раздражении закатил глаза и скрестил руки на груди, ожидая, что последует дальше.
-Ты должен пообещать мне Локи, что будешь относиться к Сигюн с почетом. Без шуток, я дарую тебе это сокровище, - Один взял за руку подошедшую девушку, проведя пальцами по тыльной стороне ее ладони.
Да, Локи не сомневался, что она сокровище, но такое сокровище было ему ни к чему. Нет, она симпатична, спору нет, ей даже можно насладиться в первое время, а быть может через какое-то время, Сигюн поможет ему сбежать из Асгарда, если проявить к ней хоть каплю уважения, что было не так сложно для шутника. И терпением отменным он так же обладал.
-Я обещаю,- Локи хотел вложить в эти слова как можно больше искренности, и на удивление, у него это получилось. - Я совершил ошибку пытаясь подчинить себе Мидгард. Я лишь хотел..вернуть свое место в этом мире. И я возьму в жены Сигюн, да будет воля твоя, Всеотец,-Локи повысил голос, чтобы слышали его все. Теперь необходимо завоевать доверие всех этих богов, тогда он покинет Асгард без лишних проблем.

Один, кажется, был доволен обещаниями Локи. Довольны были все, вторя своему господину. Но Локи знал, что это лишь маски. Каждый из них внутри четко знает, что в большинстве слова Лафейсона пропитаны ложью. Один знал, Тор и даже Фригг, но они только молча наблюдали за ним, ни говоря, ни слова, за исключением Одина, который был готов начать свадебную церемонию прямо сейчас. Он доверил ладонь девушки холодным пальцам Локи и растянул рот в улыбке. «Он явно что-то задумал»- крутилось в голове у шутника. «И что бы это ни было, я обязательно откопаю в его плане свою выгоду, девчонка мне в этом поможет». Рано или поздно она расколется, и тогда Локи ее использует. А может быть и переманит на свою сторону. Он усмехнулся про себя. Дочь Одина не придаст отца, у его отпрысков столько любви к старику, как и у него когда-то. Но это было в прошлом, теперь он ётун и вести себя будет, как ётун, заменит все свои негодные эмоции на ледяную маску.
Когда Сигюн прошептала слова угрозы ему на ухо, если слова эти были таковыми, Локи лишь покрепче сжал ее пальцы. На самом же деле он готов был разразиться хохотом, но лишь промолчал, не стоило бы портить такую чудесную церемонию.
Один читал клятву, какой обычно соединял души юных асгардийцев, которые впоследствии жили в крепком семейном союзе, рождая новых маленьких воинов и богинь. Эта же церемония отличалась от всех, которые когда- либо проходили в этом зале. Опять же, об этом знал каждый присутствующий, но все молчали, никто не мог возразить Всеотцу, даже их могучий воин – Тор. А Локи забавляло происходящее. Все было слишком просто, а дальше будет только забавней.
Один замолчал, теперь слова Клятвы должен был произнести Локи, что он и сделал, проговорив каждое слово громко и внятно. Сигюн же его немного удивила, когда пришла ее очередь. Ее голос был тих, но тон был нежен, будто бы на месте Локи она видела какого-нибудь молодца, которые будет радовать ее до самого конца жизни. Как бы ее фантазия не была крепка, мужем ей станет не молодец, а Локи, и к их общему сожалению, это ничем не предотвратить.
Особенно ничем не разорвать заклинание, которым молодоженов свяжет Один. Он не медля приступил к этому процессу, когда девушка повернулась к Локи. Заклинание было более, чем сильным. Теперь их души были связанны и связь эту не прервет ничто. Это навечно, но Локи не страшился. Для него мало что значили клятвы или обеты, он все равно их нарушал и будет делать это впредь.
Когда следы заклинания исчезли, Сигюн поспешно убрала свою руку, а Локи улыбнулся, весьма довольно. Хоть и не планировал жениться в ближайшем будущем, а быть может никогда. Теперь полагалось устроить пир в честь новобрачных. Один стукнул своим посохом по полу, издав громкий звенящий звук и прогромыхал «все пировать в честь мира и нового союза!». Народ начал шевелиться и за считанные секунды весь народ оказался в пировальне и стали рассаживаться в готовности пировать, сами не осознавая в честь чего, пусть Один об этом и провозгласил. Многие вовсе позабыли о своей серьезности и стали лакомиться и разливать пенный Эль. В этой толпе, Локи потерял из виду свою женушку, но ему, было все равно, где она находилась. Ему захотелось покинуть зал, поэтому он подобно тени исчез и оказался на балконе. Отсюда были видны все красоты Асгарда, и на миг, ему показалось, что он не желает покидать эти места, так знакомые его сердцу. Но и в качестве пленника пусть и женатого, находиться здесь не станет.

Локи потерял счет времени, пока смотрел на вечерние огни Асгарда. Они поглощали все его мысли, и ему вдруг захотелось просто расслабиться. "Может вернуться в пировалью и пропустить стаканчик другой Эля за будущее семейное счастье? Нет, исключено". Он не станет делать этого даже для того, чтобы показать Одину, что он рад вновь влиться в круг его семьи. Локи никогда не привлекали праздники, если нельзя было устроить какой-нибудь фокус, как например он делал чуть ли не на каждый день рождения Тора, когда быль мальцом. Пылающие фейерверки, исчезновения предметов, все это было для Локи забавой. Гости всегда смеялись над его шалостями, ему это льстило, но вот Один всегда его наказывал, даже за самые маленькие и незначительные шутки. Он полагал, что такого рода забавы не для бога, а тем более не для сына Одина. Но Локи пропускал эти слова мимо ушей, все делал по своему, может даже тогда он знал, где-то глубоко внутри, что не сын он Одину. Тем не менее, как бы Всеотец не наказывал Локи, он стал, узнаваем, как мастер шуток и проказ. Таким его знали все, и ему такое прозвище было по нраву.
Идея пировать отпала, поэтому Локи остался на балконе. Наблюдать за вечерней красотой ему нравилось больше, нежели слушать шум и гам издаваемый пьяными асами. До чего они были мерзкие, тщеславные и себялюбивые. Будь он царем Асгарда, убрал бы половину из них, не колеблясь.
Локи набрал полную грудь свежего ночного воздуха и тут же выдохнул, заметив на балконе свою драгоценную супругу. Он прошелся по балкону, приблизившись к ней на несколько шагов, затем выгнул темную бровь, но не удостоил девушку даже улыбкой.
-Я счастлив, дражайшая супруга. Но не привык выражать радость, как..они,-Локи кивнул в сторону залы. Еще немного и начнутся танцы, эту части пира он не любил больше всего.
-А ты, я смотрю не рада быть в должности моей жены. Сидишь здесь в одиночестве, пока семья твоя пирует, - Локи состроил сочувственное выражение лица, и, сочувственно вздохнув, вновь вернулся на середину балкона. Сигюн была раздавлена, ему не составило труда это заметить. Знакомая ему веселая девица за один вечер превратилась в узницу своих печальных дум на счет своего когда-то брата, и его это каким-то образом подпитывало энергией.

Из-за язвительной речи Сигюн, на лице Локи нарисовалась нахальная улыбка, и он лишь покачал головой.
Ему удалось ее вывести лишь несколькими словами, он был доволен, но понимал не до конца, зачем это делает. Они никогда не были близки, как полагается брату и сестре, но он не помнил, чтобы между ними когда-то образовывалось непонимание. Сейчас все по-другому, Локи изменился, он больше не станет играть в прилежного мальчишку, который вечно плелся позади своего брата. Теперь впереди шел он. Кто из них может похвастаться тем, что пытался, захватит Мидгард? Колдовство так же не было знакомо никому из них, да и присутствием мозгов не каждый может отличиться.
Когда девушка приблизилась, Лафейсон стал внимательно следить за ее движениями, будто ожидая, что она из-за пазухи вынет секиру. Но этого не последовала. Единственное оружие, которым обладала богиня – был язык. И оказался он куда язвительней, чем предполагал Локи.
Кем возомнила себя эта девчонка? За такие слова, он охотно бы ее убил, но он все-таки остается пленником до поры до времени, у него еще представится возможность отрезать ее нахальный язычок.
Он крепко сцепил челюсти, наблюдая за тем, как подол платья Сигюн скрывается за массивными позолоченными колонами. Это была их первая перепалка, и, пожалуй, не последняя. Было бы действительно проще, если бы Сигюн лишилась языка, но Всеотец сочтет это за оскорбление и настоящего наказание Локи точно не миновать.
Вернув взгляд к вечерним огням, Локи заметил, что пальцы его крепко вцепились в перила. Все-таки он разозлился не на шутку, следовало взять себя в руки и вернуть лицо доброжелательную маску, прежде, чем он явится в праздничную залу.